2-14.

[Natsume Yuujinchou Fest]

2-14. Мадара|Нацуме. AU на

арт

@темы: Тур 2, Выполненно, Нацуме Такаши, Мадара (Нянко-сенсей)

Comments

[Гость]

а можно поинтерсоваться - в чем заказчик тут видит АУ? В том, что Мадара - в человеческом облике?

[Lenuchka]

Гость, Да, т.к. ни в манге, ни в аниме Мадара в таком виде не появлялся.

[Гость]

567 слов. Признаюсь, что заявка была немного недопонята и выполнена в двух вариантах, но после уточнения вбыор пла на этот.

- Такаши-кун, с тобой точно всё хорошо?
Руки у Токо-сан теплые, немного шершавые. Она осторожно касается его лба, проверяя температуру, удовлетворенно вздыхает, позволяя себе улыбку. Кровь приливает к щекам Нацуме и он кивает, пряча взгляд за пеленой волос. Такая забота до сих пор непривычна, и встречи у порога по вечерам, и семейные завтраки, обеды и ужины за приятными, неспешными беседами, и совместные поездки в город…
- Всё в порядке, правда. Не волнуйтесь, дверь я закрою на ключ.
- Вот и славно.
Тетушка улыбается, целует на прощание и уходит под руку с мужем – они вернутся поздно. У старого друга семьи день рождение. Его звали с собой, говорили, там будет премилая девушка примерно одного с ним возраста, но Нацуме отказался. Вдруг в том доме обитает очередной ёкай? Ему не хотелось выставлять себя и любимых опекунов в дурном свете, шарахаясь и кипишуя от каждого голодного взгляда.
Потому и отказался.
Полумрак коридора проглотил лестницу, вдоль стены запрыгала неуверенная, дрожащая тень, а стоило зайти в освещенную комнату, как она и вовсе исчезла.
Здесь было пусто. Приоткрытое окно, тарелка с объедками возле лежанки сенсея и…
- Нянко-сенсей?
Комната откликнулась пустотой.
- Опять пьянствовать ушёл? – обиженно проворчал Нацуме. Сегодня он хотел рассказать телохранителю о пугающих снах, заставляющих его просыпаться среди ночи в холодном поту, и о странных голосах, которые ушлый телохранитель почему-то не слышал. Он или спит как убитый, или пьян вусмерть. Ему хотелось поговорить, потому что перспектива остаться на ночь одному в большом доме пугала.
- Сенсей! Или вылезай, или я сожгу Тетрадь! – уловка должна сработать.
- Только попробуй, - раздалось кряхтение по стороны подоконника. Нацуме расплылся в победной улыбке.
Нянко, вскарабкавшись, грузно ухнул на пол.
- Ты чего это удумал?
- Сенсей, снова пить собрался? Мы же договаривались, что ты останешься дома до возвращения…
- Это всё Хиноэ виновата! – начал оправдываться котосвин. В мгновение ока его окутало густое белое облако, и с негромким «пуф!» перед Нацуме предстал широкоплечий мужчина в цветастом кимоно. В длинные белые волосы вплетены праздничные ленты, в одной руке бутылке сакэ, перетянутая в горлышке бечевкой, в другой – жареные кальмары, с пылу с жару. И где достал?
- Закатила в южной части леса гулянку с едой и морем выпивки. Я не могу такое пропустить! Кроме того, сказала, что там будет парочка людишек, так что можно будет полакомиться вдоволь. И перестань так на меня смотреть!
Нацуме тряхнул головой, прогоняя оцепенение. Сказать, что сенсей его удивил – ничего не сказать. В подобном виде Нянко представал лишь раз, и то Нацуме решил для себя, что это был всего лишь сон.
- Но… но сенсей! Ты же дал обещание. Напьешься в другой раз. Завтра, например.
- Вредный детёныш, жалко тебе, что ли. Напьюсь сегодня, значит, не напьюсь завтра. Всё, я пошёл.
Мадара перекинул закупоренную бутылку через плечо, сунул в рот кальмары и уже ступил одной ногой на подоконник, как Нацуме, почти инстинктивно, ухватил его за длинный рукав, сжал. Пальцы его побелели.
- Ну что ещё?! – раздраженно рявкнул шкафообразный мужик, оглядываясь и замирая с распахнутыми глазами.
- Сенсей, останься сегодня дома. – Голос предательски дрогнул. Нацуме закусил внутреннюю сторону щеки, нашел в себе силы поднять посмотреть глаза в глаза. В любое другое время он бы ни за что так не поступил, но если этой ночью его снова опутают, словно сети, кошмары, и эти голоса, и шорохи… Пусть котяра просто дрыхнет рядом, так спокойнее в разы.
- Что с тобой делать, - обреченно выдохнул Мадара, обращаясь в кота. – Напьюсь тут, так и быть. Перед Хиное сам отчитаешься, не царское это дело.
Перед сном Нацуме закрыл окно.

[Lenuchka]

Спасибо, очень тепло у вас получилось.
А второй вариант можно увидеть?
з.

[Гость]

вам спасибо, довольный заказчик - залог успеха х)) Извиняюсь за ошибки, торопился выложить.
К сожалению, второй вариант уже покинул этот мир.

а.

[Lenuchka]

Гость, Жаль. Ещё раз спасибо за исполнение.)

[Гость]

Дорогой заказчик, спасибо вам большое за эту замечательную картинку! После того, как я ее увидела, она прочно засела у меня в голове, и не отвязалась, пока я не написала вот это. На самом деле, это зарисовка, основанная на появившейся в голове определенной сцене (ребята в кимоно, мррр), так что сюжета здесь, по моему мнению, нет. А потому, прошу, не судите строго) Приятного вам прочтения.

Исполнение №2, 2672 слова

Ночь была ясной, ярко светила луна, но ее было почти не видно за сияниями тысячи праздничных огней и пестрых фейерверков. Сотни голосов сливались в монотонный шум и лишь изредка сквозь него прорывались громкие крики продавцов удона или карамельных яблок и медленная приятная музыка. Фестиваль был в самом разгаре.
Натсуме впервые посещал подобное мероприятие. Прошлые его приемные семьи слишком сильно опасались, что Такаши может их опозорить, выкинув очередную «глупость», а потому, отправляясь на очередной фестиваль, всегда оставляли его дома. Да и сам Натсуме не так уж и расстраивался из-за этого – он хорошо знал, что на подобных праздниках часто появляются йокаи, и не горел желанием опять весь вечер убегать от очередного аякаши, вместо того, чтобы в кои-то веки нормально сделать уроки. Но в этот раз все было по-другому. То ли его опекуны надеялись, что Натсуме проникнется атмосферой праздника и решит вести себя прилично, то ли просто не заботились о том, что он может выставить их не в лучшем свете, но на этот раз в день праздника Натсуме в комнате ждало новое праздничное кимоно приятного приглушенного зеленого цвета, а потом он со своей приемной семьей отправился на фестиваль. Правда, сразу после того, как они дошли до ровных рядов ярких прилавков, тетя Сайко предоставила мальчика самому себе, дав ему четыре часа времени и немного карманных денег, а сама с мужем и дочкой прошла к бассейну с золотыми рыбками. Рыбок Натсуме ловить не хотел, да к тому же ему ясно дали понять, что его присутствие будет только лишним, поэтому он пошел вперед, с любопытством, свойственным всем детям в четырнадцать лет, оглядывая многочисленные палатки, но не задерживая свой взгляд ни на одной из них. Есть ему не хотелось, у рыбок все еще стояли его родственники, на маски духов мальчик и вживую насмотрелся, а потому он просто следовал за потоком людей и любовался яркими оформлениями лавочек, стараясь не обращать внимания на мелькающих в толпе духов. Тех оказалось на удивление мало – на данный момент Такаши видел только двоих – странную лягушку и крохотного черного человечка, парочкой сидевших на крыше. Но кто знает, может, большинство аякаши предпочли притвориться людьми и, незамеченные даже им, видящим духов, наслаждались праздником.
Рассматривая очередной лоток с едой – кажется, это были жареные кальмары – Натсуме недовольно нахмурился – какой-то странный, светло-, нет, даже беловолосый человек с собачьими ушами, одетый в темно-синее кимоно, самым что ни на есть наглым образом быстро подхватил несколько только приготовленных порций за деревянные палочки и, не сказав ни слова продавцу, да даже не положив на деревянную стойку ни йены, преспокойно направился в сторону леса, довольно причмокивая и баюкая в свободной руке огромную бутыль саке. Пораженный таким вопиющим нарушением самых основных моральных принципов – совершением кражи, мальчик быстро протиснулся между людьми и схватил наглого мужчину за рукав.
- Остановитесь! – громко попросил, почти потребовал Такаши и, сразу же смутившись своей настойчивости, тут же отпустил мягкую ткань. К тому же, в этом уже не было необходимости – странный человек остановился. Пока не испарилась вся решимость, зажмурившись, Натсуме продолжил. - Простите, но вы ведь не заплатили. Пожалуйста, вернитесь.
Некоторое время они постояли молча. Несмотря на шум, доносившийся с фестиваля, эти минуты показались мальчику наполненными оглушительной тишиной.
- Ты меня видишь? – произнес приятный низкий голос, в котором явно звучали удивление и любопытство. Пораженный, Такаши тут же распахнул глаза и уставился на человека, постепенно осознавая, что тот совсем не человек.
Эти три слова Натсуме слышал в своей жизни множество раз. Ему казалось, что он знает каждую интонацию, с какой они могли быть произнесены. Удивление, страх, угроза, голод, и, вот как сейчас… любопытство. Интерес. Обычно, йокаи, задававшие этот уже до отдельных слогов приевшийся вопрос с подобной интонацией не были агрессивны, не пытались тут же его съесть. Но любопытство бывает разным. Была парочка «безобидных» на вид духов, которые вдруг, «из чистого любопытства», решили «рассмотреть его изнутри». Насилу оторвался. Такаши тогда был всего лишь второй день в том городе, а потому не успел еще приглядеть поблизости защищенный храм. Пришлось поплутать.
Повторения не хотелось. Но этот очень похожий на человека аякаши с таким аппетитом уплетал украденные им кальмары, что понимание неизбежно наполнило сознание Натсуме страхом и какой-то отчаянной обреченностью. И почему он только такой правильный?

[Гость]

С лица странного духа не сходило выражение крайнего любопытства. Ответ ему, похоже, нужен не был. Но и набрасываться на застывшего мальчика он почему-то не спешил.
- Как тебя зовут? – с интересом спросил он, но ответа так и не дождался. И не только из-за того, что парализованный страхом мальчик не сразу осмыслил вопрос, но и потому, что со стороны палатки раздался грубый, злой голос:
- Эй ты, мальчишка! А ну подойди сюда!
Вздрогнув, Натсуме медленно отвернулся от недовольного отсутствием ответа йокая и подошел к деревянной стойке. Сделал он это скорее на автомате – все, от родственников до учителей слишком часто обвиняли Такаши в разных бедах, а потому на подобный тон у него выработался своеобразный рефлекс. Он научился не убегать и принимать на себя незаслуженную вину. Правда, периодически его терпения не хватало, и он пытался оспорить какие-то мелкие обвинения, особенно когда настоящими виновниками были не йокаи, а люди. Но ему никогда никто не верил. Поэтому и в этот раз он повел себя, как всегда. Не убегал, потому что знал, что из-за этого может стать только хуже.
Как только хрупкий мальчик оказался в пределах досягаемости продавца, тот тут же схватил его за ворот кимоно - Натсуме даже успел подумать, что руки у этого мужчины наверняка все в масле, и тетя Сайко его не простит – и хорошенько встряхнул. А потом начал обвинять в краже – видимо, кандидатов получше он не нашел. Ну в самом деле, какой из Такаши вор? Настоящий виновник уже давно бы покинул это место, и как можно быстрее, чтобы его даже заметить не успели, не то что запомнить или поймать. Это было очевидно, и Натсуме уже даже успел понадеяться, что на этот раз ему поверят, что его выслушают, ведь это совершенно точно не мог быть он – прошло не более трех минут, куда бы он мог деть целых четыре кальмара? Ну не выкинуть же. Такаши даже начал приводить свои аргументы, надеясь, почти веря, что его услышат, как вдруг все его слова перечеркнуло одно простое, отвратительно-знакомое Натсуме слово. «Врун». Синоним слова «лжец», однокоренное со словами «врешь», «вранье», и со слышимым им когда-то очень давно, в самом начале его бесконечных переездов – почти ласковым «врунишка». Это слово сломило все его чувства – желание доказать свою правоту, надежду, веру, и какое-то затаенное ощущение, что, возможно, хоть раз его не накажут ни за что. Натсуме сразу перестал вырываться и безвольной куклой повис на руках мужчины. Ему не поверили. Опять. Ну что ж, ничего не поделаешь, придется в который раз признаваться. Не в своей вине. И когда мальчик уже открыл рот, чтобы произнести так ненавидимые им слова, он услышал…:
- Эй, человеческое отродье, ты что, не слышишь, что он говорит? Не крал он у тебя ничего, так что прекращай свои псевдо угрожающие действия! Лучше пожарь еще мяса – я есть хочу, а ты тут прохлаждаешься! – за спиной Такаши появился йокай – тот самый, с ушками и в синем кимоно, и грубо толкнул продавца вглубь прилавка. – И масла побольше, а то они какие-то суховатые. Эх, не умеют в ваше время по-настоящему жарить кальмары!
Казалось, продавец застыл. Похоже, это был самый настоящий шок, только вот непонятно, чем вызванный – то ли грубым обращением вора, то ли тем, что настоящим преступником оказался не он, Натсуме. Или же тем, что желтые кошачьи глаза йокая полыхнули потусторонним золотым светом. Но уже через секунду он оправился от шока и стремительно начал багроветь от злости – похоже, дело было все же в обращении. Или и в том, и в другом? Понимая, что дело принимает не слишком приятный оборот, и немного жалея этого мужчину, который не представлял даже, с кем имеет дело, Натсуме решил немедленно исправить ситуацию. Он потянул маленький мешочек, до этого висевший на поясе – именно там лежали все карманные деньги Такаши, выданные ему на праздник.
- Простите, - несмело обратился он к продавцу, голос его немного дрожал от страха, потому как совершенно не соответствующая стандартному поведению в подобной ситуации ухмылка йокая, казалось, окончательно вывела из себя бедного мужчину. – Я… Я заплачу. – и, повернувшись к виновнику происшествия, на всякий случай сказал и ему тоже, - Я угощаю.
Зря он это сказал. Уже через несколько секунд обстановка заметно разрядилась, потому как довольный йокай вовсю помыкал бедным продавцом, заказывая ему неимоверные порции (Натсуме даже опасался, что ему не хватит денег), а «бедный продавец» был не менее доволен прибыльным покупателем. Когда дух съел уже не меньше пяти кальмаров и убедился, что у него есть еще около семи, завернутые с собой, он наконец остановился. Натсуме с тоской покосился на эту маленькую (маленькую?!) горку еды, на которую он потратил почти все деньги (испорченное кимоно, истраченные деньги… Тетя Сайко его точно не простит), и уже решил было, что его лимит неприятностей на сегодня исчерпан, а потому ему стоит поискать тихую полянку где-нибудь в лесу, как кто-то неожиданно потянул его за рукав. Это оказался уже знакомый ему ушастый йокай, который, кажется… звал его за собой? Поскольку делать мальчику было нечего, Такаши решил последовать за своим новым знакомым. В конце концов, Натсуме накормил этого странного мужчину, имел он право хотя бы узнать его имя?
Минут через пять, на протяжении которых дух так и не отпустил руку мальчика, ребята оказались на широкой поляне с одиноким, но очень старым деревом посередине. Йокай, не оглядываясь, подошел к этому дереву и сел прямо на землю, прислонившись к морщинистому стволу спиной. Хорошенько устроившись, он развернул запакованные кальмары и положил их на траву (естественно, между травой и кальмарами осталась бумага, просто развернутая). Откупорив глиняную бутыль саке, все это время находившуюся подмышкой йокая, мужчина сделал большой глоток, а потом плеснул немного на корни, и неожиданно обратил внимание на робко переминавшегося с ноги на ногу Натсуме. В кошачьем взгляде духа не было... Да ничего не было, кроме какой-то дружеской насмешки, любопытства и… подбадривания? Подначивания? В любом случае, этот взгляд немного успокоил пугливого мальчика, который наконец решился присесть рядом со своим новым знакомым. Но совсем его выбило из колеи не то, что этот дух почему-то не проявлял никакой агрессии по отношению к нему, Натсуме, а то, что, как только Такаши сел, перед его лицом появился аппетитно прожаренный кальмар на палочке. Из той партии, за которой йокай следил особенно тщательно – кальмар бы покрыт ровной, приятной корочкой. Не ожидавший такого подарка Натсуме сначала глупо моргал, уставившись на угощение, но потом все же взял его с робким и эмоциональным «спасибо». Йокай на такое поведение лишь фыркнул и продолжил свою необычную трапезу. Проглотив пару кальмаров (почти целиком!), дух обернулся к скромно сидящему рядом Натсуме и повторил свой вопрос, на который он так и не получил ответа:
- Так как тебя все-таки зовут, наивный человеческий детеныш? – в голосе его звучало неподдельное любопытство, и почему-то казалось, что ответ на этот вопрос может подтвердить или опровергнуть какую-то догадку йокая.

[Гость]

- Натсуме Такаши. И, пожалуйста, не называйте меня «детенышем». А что наивный, я и сам знаю, – он непроизвольно вздохнул и решил тут же перевести тему. – А как ваше имя? – и, вспомнив одну нестыковку в его наблюдениях, решил уточнить. - Вы ведь не человек, да? И если да, то почему тогда вас смог видеть тот… мужчина? – задав свои вопросы, Натсуме тут же пожалел о них – они показались мальчику очень невежливыми.
- Натсуме, значит, - будто не замечая этих самых вопросов, довольно протянул йокай. – Ты действительно очень наивный, Настуме – разве ты не знаешь, какую власть над тобой мне дает твое имя? Именно по этой причине я не скажу тебе свое. Но ты можешь звать меня Лис. – увидев, что его первые слова испугали мальчишку, он решил все-таки ответить на его вопросы. – Да, я не человек. А тот неумеха-повар увидел меня, потому что я достаточно силен, чтобы сделать свою оболочку видимой для человеческого глаза. А вот ты меня видишь и без этого, – манерно протянул Лис, зачем-то ероша волосы мальчика. Под первым прикосновением тот съежился, но, поняв, что ему ничего не угрожает, чуть-чуть расслабился. «Маленький пугливый котенок» - про себя подумал йокай, но вслух ничего не сказал.
- Ты очень сильный, - убрав руку, продолжил свой… рассказ? йокай. – И пока эта сила с тобой, твоя жизнь никогда не будет спокойной, – он потянулся к мальчику и отобрал у него пустую теперь деревянную палочку. – Она слишком сладкая, слишком пьянящая, чтобы просто пройти мимо. Мир духов никогда не оставит тебя в покое, – с этими словами Лис осторожно приблизился к завороженному голосом йокая Натсуме и медленно провел языком по его губам, будто пробуя лучший в мире деликатес, наслаждаясь сладким привкусом чужой силы. Опомнившись, мальчишка испуганно вскрикнул и подскочил, но подняться на ноги ему не дал тот же йокай. Схватив его за руку, он осторожно потянул перепуганного Такаши обратно на траву и негромко, успокаивающе рассмеялся.
- Не бойся, не стану я тебя есть – с подобными тебе это чревато несварением. Просто дурачусь.
И они продолжили дурачиться. Лис рассказывал забавные истории из своей очень, ну просто неприлично долгой жизни, а смущенный поначалу Натсуме уже через несколько минут заливисто над ними смеялся. Это был лучший вечер в его жизни. Никто не показывал на него пальцем и не называл вруном, напротив, ему верили и даже рассказывали много нового. Например, слабые стороны тех или иных достававших его в прошлом йокаев. Не было ничего, чем бы Натсуме не поделился со своим новым знакомым. Впервые он разговаривал с духом, с тем существом, которое отлично изучило оба мира – и мир людей, и мир аякаши. Впервые он начал верить, что йокаев можно не только бояться, но и дружить с ними. Не со всеми, конечно, но с некоторыми. И, быть может, с этим знанием он наконец найдет настоящих друзей. Таких, как Лис – веселых, с прекрасным чувством юмора и богатым жизненным опытом, понимающих и… надежных.
Все в этой жизни кончается, закончился и этот замечательный вечер. Время поджимало – Натсуме уже должен был быть на месте встречи с родственниками, а потому Такаши с неохотой оторвался от занимательного разговора и поднялся.
- Прости, Лис, но мне пора идти, – виновато произнес мальчик, сам не до конца понимая, за что извиняется. – Меня уже ждут.
Йокай недовольно нахмурился и дернул острыми ушками. Но потом понимающе кивнул и тоже поднялся.
- Что ж, приятно было с тобой пообщаться, Натсуме. Возможно, мы еще встретимся. Ладно, иди, – он махнул зажатой в руке бутылкой в сторону просвета между деревьями. – Только не оборачивайся, - хитро усмехнулся он. - А то можешь и не выбраться.
- Что значит «возможно»? – Натсуме казался совершенно сбитым с толку. – И почему это я могу не выбраться? Думаешь, заблужусь?
- Заблудиться между мирами страшно, так что уж постарайся этого избежать, - пробурчал дух, недовольный тем, что Такаши так и не понял, куда привел его йокай. – А встретимся мы, действительно, только «возможно». Я нечасто бываю в мире людей, да и ты говорил, что постоянно переезжаешь – мало ли, куда тебя занесет.
- Я буду ждать тебя, здесь, я даже буду хорошо себя вести и тогда от меня не откажутся! – горячо заверил его мальчик. - Пожалуйста, я… У меня никогда не было такого друга, поэтому…
- Поэтому ты не будешь ждать и не будешь паинькой. Не надо. Правда, не надо, - на этот раз усмешка Лиса была нехорошей, какой-то… горькой. – Я, правда, верю, что мы встретимся. А до этой поры тебе лучше все забыть.
- Нет, не надо, я не смогу!..
- Я помогу, – тихо произнес йокай и еще раз приблизил свое лицо к лицу Натсуме. Губы мягко прихватили чужие, будто спрашивая, успокаивая. Но на этот раз мальчик не боялся. Он очень смело, неумело, но отчаянно, ответил на поцелуй, будто боялся потерять это неожиданное, незаслуженное, как он думал, тепло. Прошла еще пара минут нежного прощального поцелуя, и Лис медленно отстранился от пышущего желанной силой, нежного мальчика. – А теперь забудь, – он положил руку на глаза еще не пришедшего в себя Натсуме. – Забудь, - опять повторил он и его глаза наполнились золотым светом.
***
Натсуме медленно брел по тропинке между мирами. Ему нужно поспешить, иначе тетя Сайко его точно не пощадит – еще бы, извозил кимоно, потратил непонятно на что все деньги, де еще и в земле извалялся. И что он ей скажет? «Тетя, на меня напали какие-то громилы с жирными руками, они огрели меня палкой, толкнули на землю и забрали все деньги»? Даже если бы это было бы правдой, ему бы все равно не поверили – он же «лгун». Такаши горько усмехнулся – да никто ему не поверит, даже если он скажет правду. Внезапно, горькая усмешка преобразилась в радостную, почти счастливую улыбку. Конечно, он не расскажет ей правду. Но и не забудет. Ни за что.

[Lenuchka]

Дорогой автор, Вам спасибо за чудную зарисовку. Такой вканонный наглый Мадара.)

[Гость]

Спасибо, Lenuchka, очень приятно, что заказчик доволен) На самом деле, я просто не смогла пройти мимо, не прочитав или не написав на эту картинку чего-нибудь о фестивале)

[Гость]

Это был забывчивый автор 2)

[Князь_батюшка]

оба исполнения классные